В Москве прошла 30- я Международная конференция правоохранительных органов по борьбе с незаконным оборотом наркотиков IDEC. Однако наших представителей, к сожалению, я встретить там не смог.
Состав участников конференции поразил бы любое воображение — в Москву съехались делегаты из 100 стран мира. В конгресс-холле Центра международной торговли можно было встретить арабов в шейховских нарядах, африканцев, латиноамерикацев, представителей Поднебесной, узбеков и т. д., да всех не упомнишь. Однако, наших представителей, к сожалению, я не встретил. Собственно говоря, я ради них и приходил подряд два дня. В первый день моего пребывания удалось связаться по телефону с представителем ФСКН России, который пообещал мне помочь в этом деле, и он, вроде, обещал на завтрашний день встретиться со мной и моими московскими коллегами. Появившаяся информация в СМИ о том, что директор Агентства по контролю за наркотиками (АКН) Таджикистана Рустам Назаров встретился с директором Администрации по контролю за наркотиками США Мишель Леонхарт, говорила о том, что Рустам Урманович участвует в конференции и оставляла надежду на его возможное появление в зоне, сопряжённой с риском встречи с журналистами. Но и на второй (по счёту третий — заключительный) день, представителей Таджикистана мне не удалось встретить. Мало того, тот же представитель ФСКН РФ сообщил, что их вообще в Центре нет, но есть определённая вероятность их появления. Шутка ли, такая мировая конференция, заключительный день, подведение итогов, несколько запланированных выходов к прессе!
Тем не менее, конференция и без наших представителей продолжалась, подписывались договора о двухсторонних отношениях, проводили переговоры, выходили к прессе и давали интервью. Например, представитель Бразилии сообщил журналистам о том, что им удалось произвести разовый захват 12 тонн (!) наркотиков. Или представитель Пакистана минут 20 отвечал на вопросы журналистов о ситуации в Пакистане и Афганистане.
Так почему мне не удалось встретить наших представителей в столь масштабном мероприятии? В чём причина, что их появление в заключительной части конференции оставалось до последнего под вопросом? Этот вопрос, наверное, до конца мучил бы меня, если бы не один документ, находящийся в папке пресс-релизов, который объясняет если не всю политическую подоплеку мероприятия, то точно проявляет свет на многие вещи.
Так вот, в пресс-релизе находилась информация МИД России о Международной конференции IDEC, где говорилось о том, что функционирование этой организации, главным донором которой является США, в основном ориентировано на страны Латинской Америки. Также МИД России сообщает, что «представители многих государств-участников Международной конференции подчеркивают, что после вступления в состав полноправных членов Конференции значительного повышения эффективности борьбы с незаконным оборотом наркотиков достичь не удалось. Европейские и азиатские члены в большинстве своём расценивают участие в Конференции в качестве дополнительной составляющей взаимодействия со спецслужбами иностранных государств».
Вот такая информация была распространена от имени МИД России, а не как другие информации — от ФСКН РФ. Вместе с тем, там же, в релизе, российская сторона предлагает план ликвидации афганского наркопроизводства «Радуга-2», где учтены почти все моменты, начиная от кадастрового учёта земель южных провинций, до создания 2 млн. рабочих мест и энергетического развития Афганистана. Однако волей-неволей возникает другой вопрос, а как можно осуществить ликвидацию «Радуги -2» с учётом нынешней политической ситуации в этой стране, где значительную часть контролируют «талибы»? И, тем более, с учётом того, что в ближайшем будущем НАТО выводит свои силы?
Ответ на этот вопрос можно найти в том же упомянутом плане, где пункт №1 говорит: «Повышение через Совет Безопасности ООН статуса проблемы афганского наркопроизводства до уровня угрозы международному миру и безопасности».
Пожалуй, всё предельно ясно, нужна санкция ООН для ликвидации культивации опиумного мака путём уничтожения посевов. Но в своём выходе к прессе Мишель Леонхарт и директор ФСКН России Виктор Иванов, отвечая на вопрос об уничтожения посевов, окончательно запутали меня. Г-жа Леонхарт сходу заявила, что это внутренние дела Афганистана, и США не имеют полномочий вмешиваться в них. Вот и ответ на актуальный вопрос последних лет, муссирующийся в СМИ, об увеличении наркопроизводства в Афганистане после прихода американцев. Её российский коллега Иванов согласился с ней и добавил, что культивация опиумного мака — это тоже культивация сельхозпродуктов, хотя и вредных. Директор ФСКН РФ также напомнил пункт №1 «Радуга-2». Так что, получается, что у правительства Афганистана нет желания бороться с наркопроизводством, и нужно через ООН заставить этого захотеть? Ну, так, куда до этого смотрело мировое сообщество, когда везде кричали, что 90% мирового героина производится именно в Афганистане, и нужно реально оценить эту угрозу?
И что будет, если Совбез ООН примет резолюцию о введении новых сил в Афганистан для борьбы с наркопроизводством? Вот силы североатлантического альянса пришли в эту страну для борьбы с терроризмом, и им не было дела до наркотиков. А новые силы придут в Афганистан, у них тоже не будет дел до террористических угроз? Как говорят, чем глубже в лес, тем толще партизаны.
Оставлю эти рассуждения на суд читателей и вернусь к нашим проблемам, хотя проблемы наркоугрозы в Афганистане очень тесно связаны и с нами.
Отвечая на вопрос о сотрудничестве между наркополицейскими США и России, Виктор Иванов, в качестве успешного примера, привёл задержание в конце прошлого года гражданина Таджикистана и России Атобека Гулмамадова. В середине марта в «АП» вышла статья «Кто такой Атобек Гулмамадов — наркобарон или мигрант?», где журналисты агентства пытались разобраться в этом деле. В частности в материале говорится о том, что антинаркотическое ведомство Таджикистана по просьбе своих российских коллег провело несколько оперативно-розыскных мероприятий и собранную информацию передали российской стороне. Однако в сообщении ФСКН РФ, распространённом после задержания Гулмамадова, они приводят своё успешное сотрудничество с компетентными органами многих государств, но о своих таджикских коллегах как-то позабыли.
Допустим, наши представители во главе с Рустамом Назаровым приехали на конференцию, где, по информации МИД России, основное внимание уделяется проблемам наркоугрозы в странах американского континента, и просто обозначили своё участие. Но всё ли у них так гладко со своими российскими коллегами, вот в чём другой вопрос?
Гуфрон ВАХОБОВ
