Начался новый учебный год. А значит снова домашние задания, школьные собрания, двойки-пятерки и новые предметы.
Но, кроме всего этого, детям приходится выстраивать взаимоотношения между собой, заводить друзей, находить общий язык, учиться понимать и принимать друг друга. И не всегда это проходит гладко, ведь детям зачастую незнакомы компромиссы, и они нередко становятся причинами серьезных конфликтов в классе.
Буллинг, или травля, в школьной среде не новшество. Каждый, кто когда-то учился в школе, слышал или был свидетелем этому. Над жертвой буллинга жестоко шутили, придумывали унизительные клички, игнорировали или постоянно дразнили. В каких-то случаях доходило и до физического насилия.
С развитием интернет-технологий, получил широкое распространение кибербуллинг. Многие слышали о нем. В соцсетях выставляются фото, унижающие достоинство (часто с применением фотошопа), публикуется личная информация или слухи, поступают угрозы физического или сексуального насилия, угрозы с целью шантажа и мн. др.
К сожалению, Таджикистан не стал исключением и такие явления стали встречаться и у нас. Что с этим делать, как бороться и кто в этой борьбе может помочь, вы узнаете из нашей беседы с Фирузой Мирзоевой, бизнес-тренером, консультантом по кибербуллингу и цифровым коммуникационным рискам, и Аврангзебом Исомидиновым, врачом, клиническим психологом, специалистом Медико-молодежного консультативного отделения при поликлинике №10.
Фируза, мой первый вопрос к Вам. Как в Вашей жизни появилась психология? Вроде бы ранее Вы работали в сфере IT- технологий?
— Да, для многих это было неожиданностью. Ведь я 10 лет была руководителем IT-компании. На сегодняшний день в ИТ сфере я уже 11 лет, кроме того, я являюсь бизнес-тренером в Accelerate prosperity и заканчиваю учебу в Московском институте психоанализа, на факультете общей психологии.
В психологию я пришла через свою личную трагедию: я потеряла очень близкого и дорого мне человека. Сейчас осознаю, что мне на тот момент очень не хватало психологической поддержки. Человеку вообще очень сложно из таких состояний выходить самостоятельно.
Так сложилось, что моя подруга решила поступать дистанционно в этот московский ВУЗ и предложила сделать это вместе. У меня на тот момент уже было второе образование, полученное дистанционно – степень MBA, мастер делового администрирования, и формат такого обучения мне очень понравился. Я согласилась, и меня это с головой увлекло.
Но, не смотря на то, что я ушла в психологию, IT меня по большом счету никогда не отпускало. Коммуникативные навыки общения в Интернете у меня стали вырабатываться с начала 2000-х, когда еще существовали мобильные чаты. Потом появился майл-агент, затем аська и постепенно все это эволюционировало в нынешние всякие мессенджеры. Когда я работала в IT, моим направлением в работе были технические риски, один из видов Интернет-рисков, которые категоризируются по пяти видам: технические, коммуникационные (о которых мы сейчас будем говорить), потребительские, контентные и интернет-зависимость. И сейчас получается, что мои технические знания в области Интернет-рисков помогают мне в психологической экспертизе таких явлений, как кибербуллинг и прочих цифровых коммуникативных рисков. Кроме того, моей курсовой работой в МИПе была тема «Онлайн-общение: возможности и риски, особенности формирования коммуникативных навыков и установок». Так как тема эта очень обширная, я выбрала своей целевой аудиторией подростков, которые наиболее уязвимы в плане кибербуллинга. Для работы мне была необходима статистика и, в связи с тем, что по Таджикистану исследований по этому вопросу не проводилось, я ссылаюсь в своей работе на статистические данные по России. Надеюсь, что в ближайшее время будет возможность опираться на нашу локальную статистику. В этом направлении предприняты некоторые шаги.
Аврангзеб, как Вы работаете с подростками?
— Я работаю в отделении Медико-молодежного консультативного отдела при поликлинике №10, организованном ЮНИСЕФ. Мы оказываем консультации детям и молодежи, начиная с 10 лет, в том числе и анонимно.
В отделениях ММКО по РТ на бесплатной основе оказываются следующие услуги:
— получить информацию в области репродуктивного, сексуального и психического здоровья;
— консультацию врача (гинеколого/андролога )по вопросам контрацепции, беременности;
— консультацию по проблеме насилия;
— консультацию у психолога или юриста;
— профилактику, диагностику и лечение инфекций передаваемых половым путем;
— профилактику ВИЧ инфекции, до- и послетестовое консультирование.
Информацию о контактах и местах расположения наших кабинетов можете узнать здесь.
По специальности я терапевт. Работая терапевтом, меня не устроил тот факт, что врачу приходится очень мало разговаривать с пациентом, большая часть времени уходит на заполнение бумаг. А ведь больному нужна не только консультация врача, но и его участие, сопереживание со стороны врача. И из-за этого всего года через два мне стала неинтересна терапевтическая практика. Это привело к тому, что я поступил ассистентом на кафедру восточной медицины и психотерапии. Подробно занялся изучением психотерапии и понял, что этот раздел медицины хоть и дает мощный импульс для исцеления, но хорошо бы знать еще и психологию. Сейчас я прохожу дистанционное обучение на факультете холистической психологии и психотерапии в Московском Междисциплинарном учебно-исследовательском центре (МУИЦ).
Фируза, как Вы пришли к теме травли в среде несовершеннолетних?
Дело в том, что в рамках моей тренерской работы у меня есть тренинг по информационной безопасности. Я его проводила именно для молодежи по приглашению различных общественных организаций. Больше всего внимания на этих тренингах мы уделяли коммуникационным рискам, потому что ребята начинали рассказывать истории, чаще всего рассказывая их от третьего лица, но где-то я улавливала, что девочки рассказывают истории из собственной жизни. Технически дети у нас сейчас хорошо подкованы: знакомы со вспомогательными программами, антивирусами и т.д. То есть технические риски минимизированы. На первый план вышел самый опасный риск – коммуникационный. Ты не знаешь, кто сидит по ту сторону экрана, не можешь сразу определить, что этот человек от тебя хочет, каковы его намерения и т.д.
Буквально недавно со мной поделились историей, которая произошла мальчиком 12 лет. Он из Душанбе, живет с родителями в Москве. У мальчика в связи с переходным возрастом появились комплексы, связанные с его внешностью. И тут ему начинает писать девочка, типа «Ты мне нравишься», и т.д. и т.п.
В настоящее время для современных подростков «сексинг» — это норма, то есть отправлять друг другу интимные фотографии для них проще простого. И этот мальчик берет и отправляет ей фото своих гениталий. А через некоторое время выясняется, что это никакая не девочка, а мужчина-педофил, который начал шантажировать мальчика. Под шантажом он подразумевал, что мальчик и дальше будет отправлять ему свои интимные фото и продолжит это общение.
Из страха перед родителями, мальчик ничего им не рассказал. Мама заметила, что с сыном твориться что-то неладное и зашла в тот момент, когда он общался по телефону. Родители быстро подключились, «пробили» по номерам, кто этот мужчина и сдали его в полицию.
В этом очень тонкий момент, когда упускается из вида проблема, где ребенку срочно нужна помощь родных. И дети не идут к родителям за помощью в первую очередь. Детьми в таких случаях движет страх и даже не за то, что его поругают, назовут виноватым (виктимность, к сожалению, у нас цветет просто буйным цветом – жертва у нас всегда сама виновата). Наибольший страх у ребенка – расстроить и разочаровать своих родителей, что они больше не будут им гордиться, что он не заслуживает их любви.
В России сейчас есть очень хорошая платформа – Дети Онлайн. Это электронный ресурс для педагогов, подростков и их родителей. Его создание инициировала Галина Солдатова, психолог, специалист по киберпсихологии и кибербуллингу. Как раз таки на данные проведенных ею исследований я ссылаюсь в своей работе. У них также имеется круглосуточная телефонная линия для детей, подвергающихся травле, где им оказывается психологическая поддержка.
Какие виды травли имеются в мире и какие из них встречаются в Таджикистане?
Ф.М. — Травля – это коммуникационные риски. К ним относятся буллинг, сексинг, груминг, остракизм, хейзинг. Вообще жесткой классификации для этих явлений нет. У нас больше распространен буллинг, как в реальной жизни, так и виртуальной.
А.И. – Я немного от себя добавлю. Даже без интернетной специфики, если посмотреть на историю, то в любом подростковом обществе это было и есть. Например, ребенок чуть старше начинает обижать более младшего и слабого. В настоящее время это перешло в цифровое пространство. В какой реальности происходит буллинг, виртуальной или реальной, зависит от финансовых и социальных возможностей родителя подростка. Кого-то травят в обычной жизни, кого-то – в Интернете.
Ф.М. – Но нам все-таки придется разделить кибербуллинг от обычного. Как сказал Аврангзеб, это заложено в человеческой природе: пытаться доминировать, доказывать, что ты круче. А в подростковой среде это желание особенно утрировано выглядит: попытка доказать, что ты лидер, абсолютно не думая о последствиях. Дети в этом возрасте даже не понимают, насколько сильно могут задеть кого-то.
Чем страшен кибербуллинг в отличии от буллинга в реальной жизни? Во-первых, масштабностью, которая достигается огромной аудиторией пользователей Интернета. Сейчас практически у каждой школы, ВУЗа, факультета, группы или класса имеются свои группы в мессенджерах, в социальных сетях, например в ВК есть много групп под таким названием: «Подслушано в (название школы, класса и т.д.)».
Во-вторых, анонимностью. Это может быть твоя любимая подруга, которая с тобой в реальной жизни сидит за одной партой и списывает у тебя на уроках, а в Интернете публикует о тебе гадости, распространяет слухи, публикует фотографии и т.д. А ты понятия не имеешь, кто это делает и зачем.
В случае обычного буллинга в школе, ты знаешь, что тебе нужно вытерпеть время в школе: отсидеть уроки и уйти домой. В кибербуллинге тебя травят 24 часа в сутки, и ты ничего не можешь с этим поделать. Психологическое давление увеличивается в разы. Незнание того, кто это делает – тоже большой стресс. Плюс включается виктимность: Я сам виноват и жаловаться нет смысла.
Что такое буллинг и чем он отличается от моббинга?
Ф.М. — Если переводить с английского, буллинг происходит от слова «быковать», «наезжать», т.е. когда кто-то на кого-то пытается «наезжать».
Моббинг чаще всего распространен у более взрослых, в переводе это означает «накинуться толпой». Данное явление происходит в коллективе, когда большинство начинает травить меньшинство или одного человека. Советский фильм «Чучело», с Кристиной Орбакайте в главной роли, классический пример моббинга.
А кто выступает в роли травящих?
А.И. – Им может быть любой человек. Когда это происходит в детской среде, то может быть просто шуткой, злой и жестокой, но воспринимающаяся травящими, как шутка. Во взрослой среде это делается уже с какой-то целью: материальная — ради шантажа, моральная — с целью опозорить или самоутвердиться.
Ф.М. – У нас большая проблема в школах, когда администрация школы категорически отрицает наличие проблемы, никто не хочет «выносить сор из избы». Есть реальная история, которая произошла в Душанбе, когда мама все-таки написала заявление в милицию и смогла постоять за своего ребенка.
История, записанная со слов мамы жертвы буллинга:
Мальчик подвергся буллингу со стороны одноклассника. Длилось это несколько месяцев. К сожалению, в один момент от устных угроз буллинг перешел в откровенное насилие. Маме пришлось написать заявление в милицию, так как разговоры с родителями одноклассника ни к чему не привели.
Но самое печальное в этой истории – это то, что после жалобы матери пострадавшего мальчика возник очень серьезный буллинг со стороны педагогического состава, то есть законная попытка найти управу на опасные действия школьника были восприняты руководством школы и некоторыми преподавателями как клевета в адрес всей школы и попытку «вынести сор из избы» (подпортить статистику, так сказать).
В ходе разбирательства была признана вина школьника, устроившего травлю и его родители выплатили штраф. Пострадавшего мальчика перевели в другую школу.
У нас стандартно в таких ситуациях переводят ребенка в другую школу, но проблема этим не решается. У ребенка появляется ощущение бессилия перед теми, кто над ним издевался и предательства со стороны родителей, что не смогли за него вступиться.
А.И. – Хочу поделиться историей из моей практики:
Ко мне как-то привели мальчика-первоклассника. По словам мамы ребенка, мальчик дико боялся ходить в школу. Ребенок постоянно озирался, держал маму за руку, не хотел отпускать ее. Когда мы начали разговаривать с мамой, выяснилось, что в классе есть мальчик, самый крупный из всех. Когда учительница выходит из класса, он с яростью начинает бросаться на других ребят, отбирает вещи, копается в их сумках. Мальчик живет с мамой, которая целый день на работе, возвращается поздно и мальчик почти всегда голодный. И поэтому он всегда старается отобрать что-то съестное. Но то, что его бояться, вселяет в него чувство уверенности, потому что сам живет в состоянии полной неуверенности в родительской заботе.
Буллинг — это чаще всего компенсация чего-то, искаженный вид самоутверждения себя за счет других. Дети не знают, как можно это делать по-другому: у них сложилась определенная модель поведения – как с ним, так и он с другими.
С мальчиком, которого ко мне привели, мы очень удачно поработали, провели психотерапевтические техники. С ним сейчас все в порядке. Когда мама обратилась к директору школы с просьбой повлиять на ситуацию, директор вначале сказала: «Что я могу сделать?». Но потом директор все-таки вмешалась и ситуация выправилась. Только не помню: то ли пострадавшего мальчика перевели в другой класс, то ли агрессора, но переходить в другую школу не пришлось.
Получается, что жертвой буллинга также может стать любой. А что может стать причиной?
Ф. М.— Дети в основном начинают травить по каким-то физическим признакам: очкарик, тщедушный, некрасивый, толстый. Дети в этом смысле очень жестокие.
Ну а теперь самый главный вопрос – куда идти и как с этим нужно бороться?
Ф.М. — Первая проблема, это то, что родители у нас в техническом плане отстают от детей. Наши дети – цифровые аборигены, но, при этом, они мало информированы о том, что может случиться, когда ты общаешься с незнакомцами и что делать, если ты становишься объектом шантажа. Главная проблема ребенка в подобной ситуации – его изолированность от всего, он не знает куда он может пойти с этой бедой. Родителям сказать он боится, одноклассники не поймут, засмеют, взрослых друзей еще нет. Хорошо, если у него есть какой-то взрослый человек, который его понимает (человек из доверенного круга лиц), кто умеет слушать и слышать проблему ребенка.
В наш сумасшедший век мы все время куда-то бежим, стараемся больше работать, окружены кучей проблем и часто не замечаем, что с нашим ребенком что-то происходит. Пытаясь решать материальные проблемы, стараясь обеспечить ребёнка всем необходимым, мы минимизируем общение со своими детьми. А в конфликтных ситуациях повторяем фразу: «Я все для тебя делаю, а ты неблагодарный!». И, ко всему прочему, добавляется ментальная проблема – не выносить сор из избы. Сами родители не хотят доводить дело до конца. Предпочитают промолчать, убежать, забыть, сделать вид что ничего не произошло, забрать молча ребенка в другую школу и, к тому же, обвинить во всем ребенка, отшлепать его. Если родители не принимают и не защищают своего ребёнка, разве будет у него доверие к ним?
Определить, что у ребенка какие-то проблемы можно по следующим признакам: замыкается в себе, не хочет никуда ходить, пытается оставаться наедине с собой, могут проскальзывать мысли и вопросы о суициде. Нужно обращать внимание на то, какой он возвращается со школы, хочет ли он туда ходить, может у него пропадают деньги, вещи, приходит из школы постоянно грязный (возможно его бьют). Сколько родителей в процентном соотношении искренне, а не мимоходом, интересуются вечером у ребенка как его дела, что у него сегодня было нового, интересного?
Какие стандартные вопросы задают родители: Ты уроки сделал? Посуду помыл? Убрался? И т.д. Мы пытаемся просто контролировать. А ребенок – это личность, со своими переживаниями, эмоциями, вопросами, проблемами.
Родителям необходимо выстроить отношения со своим ребенком. А в таких ситуациях заверить его в том, что он не виноват. И убедить в том, что «Я, твоя мама/папа – на твоей стороне, чтобы не случилось. Я тебя люблю по умолчанию и значит буду защищать тебя, какая бы постыдная информация о тебе не появилась». Это, если мы говорим о случаях шантажа. Но в принципе, ребенок должен всегда слышать от родителей, что нет таких проблем в коммуникациях, которые бы невозможно было решить сообща.
И уже потом выстраивать отношения с внешним миром. И тут нужно исходить из вида буллинга: какой он — реальный или виртуальный. Для этого нужно собрать информацию у ребенка: с чего началось, после чего, определить причинно-следственную связь. Может из этого всего можно будет понять откуда все это идет. Если буллинг происходит в Интернете, то необходимо делать скриншоты всего: угроз, шантажа, оскорблений. Если вы подадите заявление на травлю в Интернете, то нужны доказательства преследований.
Для расследований кибепреступлений и кибербуллинга в частности, у нас в стране есть специальные подразделения при МВД РТ. И они работают, вопрос только в том, как часто к ним обращаются. Заявление в случаях кибербуллинга можно написать в отдел милиции по месту жительства, а там дальше его передадут в этот отдел.
И вот здесь на первый план выступает юридическая неграмотность. Мы не знаем, что нам делать, куда идти, чем апеллировать, имеется страх, что тебя самого обвинят. Поэтому необходимо по максимуму подтверждать свои слова чем-то существенным и доказательным.
Если же буллинг происходит в школе в реальной жизни, необходимо подключать весь педагогический состав, начиная от классного руководителя до директора школы. Хотя у нас в школах преподаватели очень часто абстрагируются от проблем, но это не значит, что нужно все «спускать на тормозах».
Если преподаватель отказывается помочь, то нужно продолжать вести общий сбор информации, записывать доказательства травли с помощью диктофона, отслеживать факты. В зависимости от адекватности родителей тех детей, которые занимаются травлей, можно встретится и с ними. Зачастую, неадекватные дети бывают при таких же родителях. Но случается, что родители таких детей сами оказываются в шоке от услышанного и принимают нужные меры к своим отпрыскам.
Один из неправильных путей решения – это идти разбираться с кулаками. В этом случае факт травли вашего ребенка еще не будет доказан, а факт насилия с вашей стороны уже произойдет. И вы из обвинителя превратитесь в обвиняемого.
А.И. — Самое главное убрать страх перед той или иной проблемой. И тогда она решится. Ведь чувство страха у нас часто используется для подчинения.
Ф. М. — Когда же есть риск физического насилия, необходимо незамедлительно идти в милицию. В этом случае по-другому никак. Здоровье вашего ребенка должно быть важнее всех разговоров и страхов потерять авторитет.
Чем больше будет огласки и реальных примеров успешной борьбы с этими явлениями, тем больше людей поймут, что с этим можно справится. А те, кто травят, будут понимать, что за это имеется юридическая ответственность, и даже уголовная.
Зульфия Голубева
Подписывайтесь на наш канал в Telegram по ссылке https://t.me/vecherka_tj и будьте в курсе столичных событий.
