В рамках медиакампании газеты «Вечерка», посвящённой проблемам радикализации в таджикском обществе, мы решили поговорить об этом с известным журналистом-международником, экспертом по региональным вопросам, Негматулло Мирсаидовым.
По его мнению, в Таджикистане не используются все доступные рычаги в профилактике радикальных и экстремистских настроений, в том числе, государственными органами не учитываются широкие возможности СМИ в противодействии информационной войне, которую уже много лет ведут религиозные экстремисты и террористы.
— Негматулло, в недавнем интервью CABAR.asia Вы отметили, что правоохранительные органы Таджикистана не сотрудничают со СМИ. В чём, на Ваш взгляд основные причины такого нежелания к сотрудничеству?
Несколько не так. Сотрудничество есть, но оно не на должном уровне. И не все структуры проявляют желание своевременно сообщать прессе необходимые сведения, если речь идёт о терроризме и экстремизме.
Поскольку я работаю в провинции, моя оценка касается состояния уровня сотрудничества с областными структурами. Хотя по телефону порой приходится обращаться прямо в министерства и ведомства, где, как ни странно, я нахожу больше понимания и поддержки.
Мы знаем, что каждые полгода в стране проходят пресс-конференции, где первые лица органов исполнительной власти отвечают на вопросы журналистов. На этих пресс-конференциях всегда заявляют о том, что двери для прессы открыты. Потом возникают большие трудности в плане доступа к информации. Главы пресс-служб либо не понимают принципов работы прессы, особенно новостных изданий, либо не доводят до своих руководителей своевременно запросы СМИ, на которые они, по возможности, не хотели бы отвлечься. Или же под разными предлогами избегают ответа на вопросы журналистов.
Иной раз причиной может стать так называемый процесс «согласования вопроса» с начальством, что никогда не происходит мгновенно. Обычно ответ следует через несколько дней, что приводит к тому, что сообщение уже теряет своё значение. Это всё свидетельствует о том, что пресса давно стала чем-то второстепенным.
Однако должен заметить, что некоторые структуры, особенно судебная власть и органы прокуратуры, больше расположены к сотрудничеству, хотя и там получить исчерпывающую информацию по вопросам терроризма и экстремизма очень сложно.
От редакции: о том, как проходило наше сотрудничество в рамках данной медиакампании с органами государственной власти можете узнать здесь.
— В чём Вам видятся основные пути сотрудничества СМИ и правоохранительных органов в плане профилактики радикализации среди граждан Таджикистана?
Мне кажется, что, в связи с ростом числа СМИ, давно пора переименовать пресс-службы при министерствах и ведомствах. Они не должны называться отделами связи с общественностью. Пресс-центры должны быть самостоятельной структурой. И выполнять они должны исключительно одну задачу – организацию сотрудничества со СМИ.
Пресс-центры не должны работать на сами министерства и ведомства, на их имидж, рекламу их деятельности, заниматься организацией разного рода встреч или составлением разного рода отчётов и речей. Они должны нести свою миссию – своевременное предоставление информации для СМИ.
Для того чтобы успешно решать вопросы, направленные на снижение уровня радикализации в обществе, просто нужно исполнять требования Национальной Стратегии по противодействию экстремизму и терроризму на 2016-2020 годы, где не только описаны причины роста радикализма и экстремизма, но и какую работу следует проводить министерствам и ведомствам, государственным и общественным институтам, духовенству, СМИ в том числе.
2017 год начался с широкой разъяснительной работы среди населения с участием всех структур власти, однако многие встречи проходили по старинке, то есть собирали в залах людей, на трибуны выходили заранее подготовленные люди, которые осуждали терроризм и экстремизм, и на этом расходились. Несмотря на то, что было специальное распоряжение администрации президента, обязывающее участие на встречах с населением первых лиц органов исполнительной власти, включая правоохранительные и силовые структуры, не всегда это требование соблюдалось. А СМИ практически к этой работе не привлекались.
Тем не менее, разъяснительная работа среди населения дала положительные результаты, которые могли бы быть значительно эффективнее, если они не были «компанейскими», и если к ней привлекалась бы пресса. СМИ в этой работе могли бы сыграть важную роль, акцентируя внимание на воспитательных аспектах работы, раскрывая причины радикализации, ориентируя власти на принятие мер по созданию рабочих мест, соблюдению принципов социальной справедливости на местах, разоблачая бездействие органов местной власти, духовенства, школ, семьи, раскрывая случаи злоупотребления репрессивными мерами силовых структур и судебной власти.
— Имеется ли у Вас статистика по числу завербованных и уехавших на Ближний Восток граждан Таджикистана, а также по числу вернувшихся оттуда?
Вряд ли какой-то журналист или политолог способен вести собственную статистику участников войн за рубежом, когда с этой задачей не справляются правоохранительные органы. Наша статистика формируется за счёт оглашённой теми или иными структурами информации. Обычно такую информацию мы получали в МВД во время пресс-конференций по итогам полугодия и года. Последний раз по Сирии и Ираку была названа цифра 1100 человек участников. Уголовные дела были заведены в отношении 1090 человек.
Однако правоохранительные органы в 2017 году стали воздерживаться от оглашения информации относительно участия граждан Таджикистана в боевых действиях за рубежом, мотивируя свои действия «обратным эффектом». Тем не менее, какие-то цифры звучали. Например, аналитическая компания Soufan Group (США) в том же 2016 году сообщила о том, что «число находящихся в Сирии и Ираке боевиков из Таджикистана составляет не менее 1300 и ещё около 3000 человек были остановлены в Турции и высланы на Родину».
В 2017 году президент страны Эмомали Рахмон на встрече с представителями интеллигенции назвал число погибших в военных действиях за рубежом в 500 человек.
Мы знаем, что в 2017 году, когда Исламское государство стало повсеместно в Сирии и Ираке терпеть поражение, число желающих ехать на Ближний Восток поубавилось. Правоохранительные органы иногда говорили о том, что они не располагают новыми фактами отъезда граждан в Сирию или Ирак. Однако могли ли они знать о тех людях, которые перестали общаться по телефону или через Интернет? Нет, разумеется. Например, мы могли бы не узнать об отъезде целой семьи из Исфаринского поселка Навгилем в составе 27 человек, если не был бы задержан один из трёх «джипов» на границе с Турцией. Восемнадцати из них всё же удалось перейти границу и попасть в провинцию Идлиб.
Так что даже и официальная статистика грешит неточностями, и никто не знает, где сегодня находятся имеющие проблемы с законом граждане, где сейчас обитают годами не выходящие на связь с родными трудовые мигранты.
— По мнению многих экспертов, сеть Интернет является лишь информационным подспорьем в вербовке, а основным способом всё-таки являются личные контакты и встречи.
Вы правы. И публикации СМИ на тему терроризма и экстремизма, и уголовные дела в отношении лиц, уличённых в связях с «джихадистами», говорят о том, что главной причиной участия граждан Таджикистана в противоборствах за рубежом или просто их отъезда, скажем в Сирию и Ирак, является поиск лучшей доли или материальной выгоды. И не зря сегодня власти говорят о том, что более 85% уехавших в эти две ближневосточные страны являются трудовыми мигрантами. Словом, большинство вовсе не разделяли идеи, а шли туда, чтобы зарабатывать или иметь лучшие условия, чем на родине.
Никто и никогда не признается, что в Сирию, например, он ехал для того, чтобы занять пустующие дома, завладеть чужим имуществом. Те, кто попали в руки правоохранительных органов, обычно говорят, что они были обмануты, что их ввели в заблуждение, что встретились с сомнительными людьми случайно.
Уверяю вас, многие хотели попасть туда осознанно — из-за алчности или просто от безысходности, будучи в числе неудачников в трудовой миграции. А Интернет – это средство общения и связи. Без исключения для людей всех категорий – идейные они сторонники ИГИЛ или граждане, преследующие иные цели.
И, безусловно, определяющим фактором являются личные контакты и встречи.
— Психологи высказывают мнение, что для реабилитации участников террористических организаций необходима долгая и кропотливая работа. Очень сложно изменить их взгляды и одним лишь уголовным наказанием превратить террориста или экстремиста в прежнего человека.
Давайте сначала подумаем над тем, кто они — участники террористических организаций?
Там есть разная категория людей. Идейные сторонники, криминальные элементы, недовольные или протестующие, введённые в заблуждение.
Проще простого поставить на путь истины обманутых и заблудших. Людей, которые встали на путь экстремизма по причине того, что разуверились в социальной справедливости, можно исправить, если будет достойная работа, достойная зарплата, доступ к земельным ресурсам, образованию, возможность реализации их способностей.
Труднее с криминалом и поддавшимися сильному идейному воздействию: например «джихадизма». Тем не менее, ничего неисправимого не бывает. Для того же «джихадиста» просто нужен больший и непререкаемый авторитет, чем тот, который направил его на ложный путь «джихада».
Просто жаль, что среди нашего духовенства слишком мало людей, которые обладают даром убеждать людей. Ещё меньше тех, которые хотят вступать в идеологическое противостояние со сторонниками экстремистских течений. Даже многие имам-хатибы действуют из позиции «как бы чего не вышло». И это огорчает.
— Сеть Интернет может служить площадкой для борьбы с информационной войной экстремистских группировок, в частности, ведение личных блогов официальных религиозных деятелей Таджикистана, пользующихся большим доверием среди граждан Таджикистана. Чтобы они могли опровергать экстремистские утверждения по каждому пункту. Но пока качество нерелигиозного образования наших исламских священнослужителей оставляет желать лучшего. А как можно это изменить?
Никто не будет выполнять эту работу добровольно, из чисто патриотических побуждений. Жизнь сейчас сложная. У людей мало свободного времени. Они должны работать, чтобы прокормить свои семьи. И хаотичная работа никогда не принесёт ощутимого результата.
Информационная война против терроризма и экстремизма сопряжена с большим риском. Чуть выше я сказал, что даже имам-хатибы, получающие сегодня зарплату, не желают подвергать себя опасности. Они не хотят быть в роли «шестёрок» или «шпионов». Так их называют экстремистских взглядов элементы. К сожалению, такой у нас менталитет.
«Если мы, даже из чисто человеческих побуждений, хотим пресечь преступление», — говорят имамы, – нас могут назвать «козлами». Такого имиджа им не хотелось бы иметь.
Необходима системная работа, должны быть ресурсы, средства, направленные именно на идеологическую борьбу с экстремизмом. Нужны кадры: умные, образованные, обладающие искусством красноречия, умеющие говорить убедительно.
Мы сегодня не используем имеющиеся в руках рычаги. Если что-то про терроризм и экстремизм хотим показать, например, по телевидению, то скорее всего, эта инициатива исходит от правоохранительных органов, а не от журналистов. Они решают свои вопросы.
Чаще всего это кадры задержанного предполагаемого террориста или салафита, порочного муллы или человека, вернувшегося из Сирии. Одни и те же кадры демонстрируем по всем каналам и рассчитываем на эффект.
Нет системной работы самих СМИ. Не могут, либо не знают, как нужно работать.
— Среди приверженцев насильственного экстремизма имеется чёткое мнение, что светский государственный строй не совместим с исламскими традициями и предписаниями. Как сгладить эти противоречия в таджикском обществе, где очень большое значение в обществе придают соблюдению мусульманских и культурных традиций?
Противоречия были и будут. Главное, чтобы государство регулировало эти взаимоотношения, не нарушая права человека, а духовенство не злоупотребляло свободами.
Помните, как в начале 2000-х годов в стране открывались мечети? И во что некоторые из них превратились? Стали туда загонять детвору, которая с наступлением времени намаза сбегала с уроков. Какие у нас появились религиозные течения, от влияния которых до сих пор не можем избавиться? И как свободой стали злоупотреблять женщины, облачая всех в чёрное?! Какую угрозу стал представлять религиозный фанатизм, «плоды» которого пожинаем сегодня в лице «джихадистов» и «салафитов»?
Разумеется, есть много того, что раздражает набожных и религиозных людей в поведении молодёжи, идущей в противоположную сторону, то есть в направлении западных ценностей. Поэтом нужно придумать модель, которая обеспечивала бы гармоничное существование религии и светского образа жизни. Кажется, мы сегодня идём по этому пути, если удастся руководствоваться исключительно законом и ценностями, которые содержатся в нашей Конституции и учении об исламе.
Только нужно помнить, что необходимо избегать злоупотреблений.
Зульфия ГОЛУБЕВА
Подписывайтесь на наш канал в Telegram по ссылке https://t.me/vecherka_tj и будьте в курсе столичных событий.
