Ахриман – властитель тьмы, новая повесть таджикско-российской писательницы Гульсифат Шахиди готовится к изданию в свет и посвящена проблемам насилия в семье.
По словам писательницы, эта повесть посвящена теме насилия по отношению к женщинам в Таджикистане. Эта проблема, глубоко укоренившаяся в таджикском обществе имеет свои давние предпосылки и причины. Сотни исследований, тысячи статей, десятки повестей и рассказов написано для предотвращения насилия в семье, но оно имеет место быть и в наши дни.
«В названиях своих книг я старалась избегать использования негативных образов, имён и выражений, вызывающих страх или переживания. В этот раз не сдержалась. И это имеет свою причину. В истории любимого Таджикистана — страны добрых, созидательных, трудолюбивых и замечательных людей появилась страшная и трагическая страница. Многие женщины, не выдержав семейного насилия, идут на отчаянный шаг — самоубийство. Подобные случаи были и в советское время, но об этом умалчивали и особо не распространялись», — говорит о своей повести Гульсифат Шахиди.
— Сейчас обо всём пишут. Самое страшное – женщины убивают не только себя, но и своих малолетних детей. Я читала и слушала со слезами на глазах голоса многих, доведённых до отчаяния женщин, которых спасли от гибели. Мысленно вступала с ними в спор, стремясь убедить быть сильными. Хотелось вразумить матерей, ведь за все свои поступки мы отвечаем перед Богом. Но постепенно я поняла, что в обществе, где до сих пор царит патриархат, где у мужчин свой закон и своя правда, решать семейные проблемы порой становиться невозможным. Таджикистан наш добился экономических высот — «перепрыгнул», как говорили советологи, из феодализма в социализм, а вот в человеческом мышлении остался во многом дремучим, — отмечает автор.
Может быть, прочитав эту повесть, женщины не станут искать выход в суициде, а мужчины не будут доводить их до отчаяния… Есть в таджикском языке хорошая пословица «Хонашери майдонгариб» (дома лев, а на улице овечка).
«Многое происходит от невежества людей. Ни Божественного писания, ни законов общества многие не знают. Годами живут традициями и правилами, «писанными» в угоду мужчинам и главам семейных кланов. Как будто не ХХ1 век на дворе! Девочкам в сёлах не разрешают учиться, а молодыми отдают замуж, иногда на «растерзание» новой семьи. И это не шутка… Если девочка не прибыла с огромным приданым или очень скромна и терпелива, то ей невозможно совладать с постоянным недовольством, натиском и угрозами новой родни. Родители невесты чаще всего не могут или не хотят помочь дочерям. Вот и не выдерживают — идут на крайнюю меру, видя единственный выход из мучений в суициде», — говорит писательница, — с каждым годом такие случаи учащаются не только в Таджикистане, но и во всей Центральной Азии. Пусть моя новая повесть даст вам пищу для размышлений, дорогие мои читатели».
Отрывок из повести Гульсифат Шахиди «Ахриман – властитель тьмы».
Нилуфар беременела ещё два раза, но плод в утробе не задерживался. А Хуршед стал похож на скелет, обтянутый кожей. Мама однажды заметила, что рядом с мусорным ведром лежит шприц. Она салфеткой подняла его, подошла к дочери и спросила:
— Кто здесь болен? Кому делают уколы?
Нилуфар испугалась. А мама продолжала:
— Не молчи, иначе я заберу шприц и сдам на экспертизу.
— Не надо, мама, я всё расскажу. Не хотела вас расстраивать своими проблемами. Хуршед наркоман. Он поэтому такой худой. У него недавно была ломка. Свекровь вынуждена была вызвать врача. Я услышала их разговор. Доктор настаивал на госпитализации Хуршеда. Иначе, он долго не протянет.
— Вот почему ты не носишь украшения. Он всё продаёт, чтоб купить наркотики? Поэтому и с детьми у вас ничего не получается. Зачем ты всё это терпишь?
— Мама, мне иногда его очень жалко. Когда бывают просветы, он открывает свою израненную душу. Мать он боится, а отец за него и не борется. Свекровь перестала меня мучить потому, что не оставляю Хуршеда и не позорю их. Все соседи мне сочувствуют, ведь солнце подолом не прикроешь. Это мой крест. Хуршеда родители постоянно увозят на дачу. Как-то в сердцах свекровь сказала: «Чужой – он и есть чужой». А у Хуршеда просветы всё реже и реже. Он страшен бывает, когда наркотики требует. Один Бог знает, как я устала. Но никого не хочу нагружать своими проблемами. Я смирилась.
— Собирайся, едем домой в Зарнисор, — решительно сказала мама. — У меня одна дочь. Хватит терпеть эти унижения.
— Я бы давно ушла, но боюсь отца. Сколько раз он меня привозил назад. И вам не легко. Я между не двух, а трёх огней.
— Но отец теперь будет знать причину и не позволит жить с наркоманом.
— Отец всё знает, мамочка.
-Как такое возможно? Он всё знал и отдал тебя на растерзание? За что же отец решил так наказать тебя? Или меня?
Нилуфар заплакала, а вместе с ней и мама. У меня даже голова заболела от услышанного и от жалости к моим родным. Но надо было вести себя по-мужски и я строго потребовал, чтобы сестра собрала свои вещи. Вызвал такси и мы уехали. По дороге я вспомнил строки из письма тётушки Парвин:
«Дорогая Садбарг, знаю, меня будут осуждать многие. Скажут, надо быть сильной, думать о детях. Я десять лет жила с этим грузом и постоянно хотела вычеркнуть из памяти ужасные воспоминания о той ночи. Разве можно бороться там, где всё подчиняется патриархальным канонам и люди зависят от общественного мнения, причём в большинстве случаев субъективного? Я молю Бога, чтобы никто и никогда не оказался на моём месте…».
Я смотрел на Нилуфар и думал, ведь она должна была стать счастливой. А сестра тоже не смогла противостоять неписанным законам нашего несовершенного общества. Боялась огласки и пересудов.
Домой мы приехали поздно и уставшие сразу легли спать.
Утром папа узнал, что Нилуфар дома. Дождался, когда все собрались на завтрак, и учинил допрос:
— Ты опять приехала, не спросив разрешения у мужа?
— А муж под кайфом и ему было всё равно, — сходу придумал я оправдание сестре.
— Я не тебя спрашиваю, — рявкнул отец.
— Очень скучаю по родным, — тихо ответила Нилуфар.
— Чтобы сегодня же уехала обратно!
— Хорошо, папа. Сегодня меня уже здесь не будет.
Ответ Нилуфар прозвучал как-то обречённо, но я подумал о её вечной покорности и не стал заострять внимание.
Отец ушёл на работу. Мама стала хлопотать на кухне, готовить любимое блюдо Нилуфар – пельмени. Ей подоспела на помощь наша верная соседка тётушка Анора. Я пошёл в сад собрать фруктов к обеду, а Нилуфар решила убраться в маминой комнате.
В саду я заметил поникшую лилию — у неё был сломан стебель. Мне вдруг стало не по себе. Дурное предчувствие толкало в дом. Нилуфар лежала на маминой кровати спокойная и умиротворённая. А на полу валялся пустой пузырёк от маминых снотворных таблеток.
Попрощаться с сестрой приехали братья Ховар и Анвар. И похоронили мы Нилуфар рядом с тётушкой Парвин. Мама на наших глазах почернела от горя и всё твердила, что не смогла уберечь свою дочку-лилию от гибели, от домашнего насилия.
Мы – её сыны решили уехать из Зарнисора и маму забрать с собой. Понимали, страшно оставлять её с папой Нариманом…
