Владимир Путин подписал Указ «О праздновании 100-летия со дня рождения А.И.Солженицына».
Учитывая большое значение творчества А.И.Солженицына для отечественной культуры и в связи с исполняющимся в 2018 году 100-летием со дня его рождения, постановляю:
- Принять предложение Правительства Российской Федерации о праздновании в 2018 году 100-летия со дня рождения А.И.Солженицына.
- Правительству Российской Федерации:
— образовать организационный комитет по подготовке и проведению празднования 100-летия со дня рождения А.И.Солженицына и утвердить его состав;
— обеспечить разработку и утверждение плана основных мероприятий по подготовке и проведению празднования 100-летия со дня рождения А.И.Солженицына.
- Рекомендовать органам исполнительной власти субъектов Российской Федерации принять участие в подготовке и проведении мероприятий, посвящённых празднованию 100-летия со дня рождения А.И.Солженицына.
- Настоящий Указ вступает в силу со дня его подписания.
В Москве установят памятник Солженицыну
Памятник писателю будет установлен в районе Таганки на улице Солженицына (бывшая улица Большая Коммунистическая), в сквере между домами 11 и 13.
Средства на создание монумента — 15 миллионов рублей — выделит Русский благотворительный фонд Александра Солженицына. Памятник появится в столице в 2018 году.
Проект памятника будет выбран и утверждён по результатам открытого творческого конкурса. Проектирование монумента возьмёт на себя Министерство культуры РФ, а изготовление и установку, а также благоустройство прилегающей территории — Русский благотворительный фонд Солженицына.
Открытие памятника и мемориальной квартиры Александра Солженицына в Москве, появление музея в Рязани, а также около 80 других мероприятий, в том числе проект экранизации «Одного дня Ивана Денисовича» запланированы к 100-летию со дня рождения писателя, которое будет отмечаться в 2018 году.
«Наш самый великий современник»
Н. А. Струве вспоминает об Александре Исаевиче Солженицыне
Солженицын – одно из крупнейших, уникальнейших явлений в области литературы, общественности и даже шире, в области свидетельства о человеке. Как все, я познакомился с ним через первые опубликованные рассказы «Иван Денисович» и «Матрёна». И сразу понял, что мы стоим перед явлением совершенно уникальным. С тех пор, знакомясь с его творчеством, его изучая, а затем, имея незаслуженное счастье быть его сотрудником и в достаточной мере близким человеком, почти другом, в течение двадцати пяти лет, я ни разу не усомнился в своём изначальном убеждении, что Александр Исаевич Солженицын наш самый великий современник. Когда я говорю «наш самый великий современник», я говорю не только о русском народе, но и в плане всемирном. И это моё убеждение, основанное на знакомстве и с творчеством, и с человеком, а также и с тем откликом, который он получил во всём мире.
Я довольно часто встречался с некоторым непониманием, или, мягче выражаясь, с недопониманием явления Солженицына, которое имеет две причины. Во-первых, публицистика отчасти заслонила его художественное творчество, во-вторых, от него здесь ожидали чего-то, что он дать или, вернее, сделать не мог. Думали, вот вернётся Солженицын и каким-то мановением его руки всё улучшится, или он скажет такое слово, которое позволит из трудного исторического положения, в котором находилась Россия, легко выйти.
К 80-летию Толстого мой дед, Пётр Струве накануне своей встречи с Толстым писал: «Толстой – существо громадное и страшное, прожившее не одну, а несколько человеческих жизней. И при том таких, каких странно и страшно прожить одному человеку». И надо сказать, что эти слова в гораздо большей степени относятся к Солженицыну.Ни один мировой писатель, во всяком случае в обозреваемом нами отрезке времени, не прожил такое количество человеческих жизней, и притом таких различных и таких страшных. Во-первых, провинциальное детство – Ростов-на-Дону, безотцовщина, нищета. Я посещал Ростов-на-Дону, видел тот дом, который скорее можно назвать халупой, в котором рос Солженицын. До сих пор администрации города Ростова стыдно показывать этот дом, который сохранился и который должен быть сохранён. Причём провинциальное детство в не совсем русской среде в смысле языковом. Затем комсомольская юность, когда всё, приобретённое в раннем воспитании, в частности религиозном, рухнуло в единочасье и заменилось комсомольской верой, как и у многих в те времена. Затем – успешный капитан советской армии, и на гребне военной славы – арест, тюрьма, Лубянка, годы и годы ГУЛага. Казалось бы, достаточно! Но нет, судьба посылает ещё ему смертельную болезнь, как раз в последние годы гулажного существования, – раковую опухоль. Длительное пребывание сначала на койке лагерной, затем в ташкентском госпитале. Болезнь роковую, но из которой он выходит невредим. Затем годы и годы, тоже скрытые, скромного учительства сначала в Казахстане, затем в Рязани. И вдруг, в сорокалетнем возрасте, российская и всемирная слава. После славы – долгие годы противостояния, долгие годы преследований. Помню, я с ним переписывался в начале 70-х, когда ему уже была присуждена Нобелевская премия; у него были разные планы относительно доставки на Запад рукописей. И вдруг он мне пишет, что «странная какая-то у меня болезнь, совершенно непонятная, жуткая чесотка, аллергия». Он не знал, как с ней совладать. Но его удивительный организм, Богом данные сверхчеловеческие силы, позволили эту болезнь одолеть. Но причина её была в этот раз не органическая, не раковая опухоль, а преступный укол – теперь это подтверждено документами, – который ему тайно сделали в очереди, когда он приезжал в свой родной город, в Ростов-на-Дону, в начале 70-х годов. Привожу это просто как пример тех рьяных преследований, которым он подвергался. Может быть, человек с менее сильной органической энергией и погиб бы от этого укола, сделанного подосланным «органами» человеком.
А затем, после появления на Западе величайшей книги ХХ века – «Архипелага ГУЛаг», – высылка и двадцать лет изгнания. Это не шутка – двадцать лет изгнания! Правда, провёл он их в непрерывной работе, и зная, что этому изгнанию будет когда-то конец.
Этот человек имеет таинственное сокровенное зрение. Он видит. Это то, что отличает поэтов, писателей, творцов. У них своё тайное зрение, которое нам неведомо. Вот он прилёг после дикого дня, общения с журналистами, после телевизионных камер и вообще всей муры, и вот видит. И никогда за все эти двадцать лет он ни разу не усомнился в том, что настанет день, когда он вернётся в Россию.
Я это привожу как некоторый признак того, что Солженицын – явление уникальное. Именно в этом тайном зрении он и есть настоящий писатель. И все настоящие русские писатели всегда были в этом смысле тайнозрители.
