Боевики «Исламского государства» появились в странах Средней Азии. С одной стороны, они проникают в Афганистан, с другой – сами граждане среднеазиатских республик выезжают в Ирак и Сирию «на джихад».
Чем выделяется «Исламское государство», в чем особая опасность этой группировки?
В чем опасность «ИГ»
Окончание многолетней иностранной оккупации Ирака и формальное завершение операции НАТО «Несокрушимая свобода» в Афганистане не привели к желаемому миру на Востоке. Новая угроза безопасности на Ближнем Востоке и в Средней Азии – «Исламское государство» («ИГ»).
Заявившее о себе летом 2014 года, оно разительно отличается от существовавших и существующих исламистских группировок, действующих на Ближнем Востоке и в среднеазиатском регионе.
Помимо бессмысленной жестокости и бескомпромиссного отношения к иноверцам, гражданскому населению и захваченным заложникам (последний пример – сожжение заживо пленного пилота ВВС Иордании Муаза аль-Кассасбе), у «ИГ» есть и другие особенности. Они и порождают серьезные вопросы о происхождении этой группировки.
Основная особенность – финансовая самодостаточность «ИГ» и «халифа» аль-Багдади. По разным оценкам, в настоящее время запас средств группировки составляет от 7 до 9 миллиардов долларов. Это позволяет «ИГ» планировать крупномасштабные операции, вести активную пропагандистскую кампанию и вербовать многочисленных сторонников. Откуда у «халифата» такие деньги? Часть средств «ИГ» получило от захвата филиала Центробанка Ирака в Мосуле – тогда было присвоено до 2 миллиардов долларов. Из отделений других банков города расхитили еще около 500 миллионов долларов. Следующий источник доходов – нефть с захваченных иракских месторождений, которая перерабатывается на местных НПЗ и сбывается по заниженной цене «черного рынка».
Прибыль приносит и откровенно криминальная деятельность: это выкуп за захваченных заложников и сбыт на том же «черном рынке» археологических и музейных артефактов.
И кто за это платит?
Тема финансирования — главная в вопросе, кому выгодно возвышение «ИГ» и кто заинтересован в такой финансовой устойчивости группировки. В октябре 2014 года на страницах «Нью-Йорк таймс» заместитель главы федерального казначейства США по финансовой разведке Дэвид Коэн заявил: «ИГ» – одна из наиболее хорошо финансируемых организаций».
Так кто участвует в финансировании «Исламского государства»? По некоторым данным, в этом процессе задействованы частные и окологосударственные фонды монархий Персидского залива. К примеру, денежные трансферы шли и идут из Кувейта – там «частные благотворительные фонды» собирают и переправляют деньги на территорию Сирии «для борьбы с алавитским режимом». По данным той же «Нью-Йорк таймс», некий кувейтский «меценат» Ганим аль-Мтейри спонсирует неназванные исламистские группировки, исходя из их численности: каждому боевику он выплачивает в среднем по 2,5 тысячи долларов в месяц.
Более того, есть основания полагать, что США с их западными союзниками уже продолжительное время не препятствуют деятельности таких «меценатов», переводящих крупные объемы средств командирам и боевикам «ИГ». Так, в сентябре 2013 года германский журнал «Шпигель» опубликовал заметку о немецком бизнесмене ближневосточного происхождения, который намеревался отправить 50 тысяч долларов «в интересах джихада». Деньги шли в обход европейских банковских учреждений, однако, попав в систему SWIFT, были моментально отслежены Агентством национальной безопасности США и европейскими спецслужбами. Никаких мер принято не было.
Все эти косвенные данные — точных открытых сведений пока нет — говорят об одном: Вашингтон и его западные союзники, как минимум, не заинтересованы в быстрейшем разгроме «Исламского государства», либо максимальном снижении военных угроз, исходящих от него.
Не заинтересованы в этом и крупные ближневосточные игроки – Катар и Саудовская Аравия, а также Пакистан. Непубличная история этих государств содержит массу примеров создания и «раскрутки» исламистских группировок в интересах внутриполитической борьбы и разыгрывания региональных комбинаций. Так, ряд группировок талибов в Вазиристане и пакистанской «Зоне племен» поддерживают контакт с Межведомственной разведкой Пакистана и кураторами от силовых ведомств.
Масштаб угрозы
Другая особенность «ИГ» — масштабы деятельности. Было бы наивно полагать, что основной театр военных действий «халифата» находится в Ираке и Леванте. На пропагандистском уровне «Исламское государство» заявило о себе в глобальном контексте, отрицая границы и этносы, и ставя выше их идею служения «пути джихада».
На практическом уровне «ИГ» проявляет настойчивый интерес к Афганистану и Средней Азии. И отсюда исходит основная угроза безопасности России и ее среднеазиатским союзникам.
Эта угроза распадается на два фактора. Во-первых, «ИГ» проникло в Афганистан, и ведет себя очень активно, в том числе на сопредельных территориях. Осенью 2014 года в Пешаваре листовки на языках дари и урду, прославляющие операции «ИГ» в Ираке, и призывающие принести клятву на верность «халифу» аль-Багдади. Три недели спустя после появления листовок ИГ в Пешаваре в афганской провинции Газни в отряде талибов была замечена группа боевиков под черным флагом «Исламского государства», которые «зачистили» несколько деревень, обезглавили около 100 членов семей афганских полицейских и сожгли порядка 60 домов. При этом идеологически и тактически «ИГ» и «Талибан» схожи. Как и «Исламское государство», «Талибан» выступает за провозглашение халифата без границ и государств, преследует шиитские общины и иноверцев, сжигает дома и убивает членов семей тех, кто тем или иным образом выступает против фундаментализма.
Помимо талибов, присягу на верность «ИГ» принесла пакистанская группировка «Техрекиталибан», а также «Исламское движение Узбекистана». Отдельная тема за рамками этой статьи – взаимоотношения между лидером талибов муллой Омаром и «халифом» аль-Багдади, а также финансовые интересы и сферы влияния в наметившемся сближении двух организаций.
Нужно подчеркнуть, что по мере ухода натовского контингента из Афганистана оперативная обстановка в ранее спокойных провинциях страны ухудшается. Так, по информации назначенного губернатора граничащей с Таджикистаном афганской провинции Кундуз Мухаммада УмараСафи, около 70 членов «ИГ» замечены в ряде уездов, причем «ИГ» намерено активизироваться также в провинциях Бадахшан, Тахар, Баглан, и Фарьяб, которые граничат с Таджикистаном и Туркменистаном. Растет и общая численность боевиков различных группировок на таджико-афганской границе. По данным погранвойск Таджикистана, которые приведены в состояние полной боевой готовности, в настоящее время их количество оценивается в 500-1000 человек.
Внутренние риски
Однако проникновение на территорию государств Средней Азии может последовать не только извне, со стороны Афганистана. Большой проблемой для стран Средней Азии в краткосрочной перспективе будет рост количества граждан, выезжающих в Сирию и Ирак для вступления в ряды «ИГ». По самым усредненным оценкам, общее число выходцев из Средней Азии уже приближается к 1500 человек. Так, по данным британского Международного института стратегических исследований, на территории Ирака и Сирии находятся 250 граждан Казахстана, 100 граждан Кыргызстана, 190 граждан Таджикистана, 500 граждан Узбекистана и 360 граждан Туркменистана. Все они, по свидетельству специалистов и самих джихадистов, покинули родину в надежде найти заработок, внести вклад в «войну за веру», а также уйти от гнетущей действительности дома, вступив в ряды «ИГ» ради построения «халифата» без границ и государств. Не менее велико в рядах «ИГ» число выходцев из России – оно оценивается в 800-1500 человек.
Поддавшись примитивной пропаганде фундаменталистских ячеек, разочарованные отсутствием возможности реализовать себя или обеспечить семьи, многие молодые люди в регионе принимают решение уехать — ради, как им представляется, великой цели. Большинство рекрутов переправляется в Ирак и Сирию через территорию Турции, в которой действует безвизовый, на 30-90 дней, или облегченный режим пересечения границы со странами Средней Азии.
Что предпринять?
Таким образом, сегодня налицо разрастание угрозы для государств Средней Азии и России. Какие меры необходимо предпринять для ее нейтрализации и сведения к минимуму?
Прежде всего – это налаживание и укрепление контактов между спецслужбами и антитеррористическими ведомствами заинтересованных государств, обмен оперативной информацией и регулярные консультации. Разумеется, у стран региона есть достаточно серьезные взаимные претензии, случаются и затяжные конфликты. Однако политическая история знает немало примеров сотрудничества – по крайней мере, неафишируемого по соображениям престижа – внешне непримиримых противников ради взаимной безопасности.
Эффективная работа спецслужб на дальних подступах дает хорошие результаты. В январе этого года, по данным СМИ, Служба национальной безопасности Узбекистана предотвратила теракты, планировавшиеся боевиками «ИГ» на территории республики в преддверии президентских выборов. Как сообщается, боевики прошли подготовку в Пакистане, однако были задержаны на пути следования в республику.
Кроме того, необходимо ужесточение ответственности за проявления экстремизма и фундаментализма, более жесткий подход к борьбе с терроризмом. Примечательно, что в этой связи аналитики Международной кризисной группы – международной НКО, собирающей информацию для западных государств в различных «горячих точках» мира – в своем последнем докладе о радикализации населения региона дают правительствам стран Средней Азии странные рекомендации: расширить «религиозные свободы», либерализоватьантиэкстремистское законодательство, снизить уголовные сроки членам бандформирований. Однако несомненно, что с фундаменталистскими движениями, ставящими во главу угла силовой фактор, можно бороться только равнозначной силой – эффективной работой спецслужб, развитым уголовным законодательством, неотвратимостью наказания для преступников.
И в заключение: ключевым фактором безопасности в регионе может и должна быть Россия. Ее интересы в отношениях с дружественными государствами Средней Азии далеки от разыгрывания региональных многоходовых комбинаций по образцу спонсоров «Исламского государства», и подчиняются только приоритетам стабильности и общего развития.
Олег Берсенев– для Центра международной журналистики и исследований МИА «Россия сегодня»
http://ria.ru/cj_analytics/20150206/1046330202.html#ixzz3RE8S3xex
