В ближайшее воскресенье, 15 января, в Казахстане пройдут выборы в нижнюю палату парламента – мажилис (а также в аналогичные местные органы – маслихаты).
Выборы внеочередные и во многом экспериментальные.
Точнее, предметом эксперимента является не собственно избирательный процесс – он-то как раз вполне традиционный, даже без возможности электронного голосования, – но сама система организации законодательной и представительной власти в стране. В результате реформ (ну и, конечно, соответствующего народного волеизъявления) парламент после 15 января должен преобразоваться из однопартийного в двухпартийный.
Причем выбор времени и места для реформ может вообще-то удивить. В отличие от России, где думские выборы состоялись за три месяца до президентских и, таким образом, проинформировали элиту о политическом состоянии общества в преддверии последних, в Казахстане президент Назарбаев был переизбран еще в апреле минувшего года. То есть никакой ценной оперативной информации в этом плане выборы в мажилис дать не могут.
При этом Казахстан – государство с сильной президентской властью, и сами по себе какие-то изменения в его, скажем так, не очень самостоятельном законодательном собрании выглядят несколько декоративно.
И все же предстоящие выборы могут оказать значительное влияние на конфигурацию ищущей себя казахстанской демократии.
Кого выбираем?
На 98 мест в мажилисе (всего в нижней палате казахстанского парламента 107 депутатов, но девять из них избираются от Ассамблеи народа Казахстана) претендуют семь политических партий, допущенных к выборам.
Безусловный лидер – Народно-демократическая партия «Нур Отан», председателем которой является Нурсултан Назарбаев. На почтительном расстоянии позади нее (по результатам опросов общественного мнения), но и на столь же почтительном расстоянии впереди всех остальных – Демократическая партия «Ак жол». В ней председательствует опытный функционер Азат Перуашев, в публичной политике проявивший себя еще в 90-е годы прошлого века, всегда, впрочем, лояльный власти, как и в июле 2011 года, когда «неожиданно» возглавил «Ак жол», перейдя туда из «Нур Отана»…
Собственно, на этом можно было бы и прекратить перечисление, ибо, по единодушному мнению наблюдателей, из этих двух партий и будет состоять грядущий мажилис пятого созыва.
Огласим, однако, весь список. Коммунистическая народная партия Казахстана в отличие от, скажем, российской КПРФ, не имеет внушительной электоральной базы. Возможно, причиной тому раскол в 2004 году, в результате которого «просто коммунисты» и «народные коммунисты» растеряли и без того немногочисленных поклонников.
Сегодня первые оказались на грани ликвидации (в октябре прошлого года суд приостановил деятельность КПК на полгода из-за административного дела в адрес ее председателя Газиза Алдамжарова, из-за чего партия и не допущена к нынешним выборам), а вторые и вовсе сменили цвет, перекрасившись из «красных» в «желто-красных».
Остальные партии имеют в обществе еще меньшую популярность. Общенациональная социал-демократическая партия объединяет радикальную оппозицию. Партия патриотов Казахстана известна, главным образом, своим харизматичным лидером Гани Касымовым, успевшим в свое время побаллотироваться на пост президента РК.
Демократическую партию «Адилет» («Справедливость») возглавляет бывший председатель Верховного суда, а Казахстанская социал-демократическая партия «Ауыл» представляет интересы, в основном, сельского населения, которого в стране, к слову, большинство. Однако на рейтинге партии это обстоятельство никак не сказывается.
Впрочем, это справедливо по отношению ко всем участникам предвыборной кампании за исключением «большой двойки». Высокий 7-процентный пороговый барьер – практически непреодолимое препятствие для их прохождения в мажилис, а следовательно, и формирования многопартийного парламента. Отсюда, собственно, и главный вопрос предстоящих выборов.
И зачем?
Конечно, принятие на вооружение двухпартийной системы – шаг уже сам по себе прогрессивный, однако и не совсем однозначный. Неоднозначный – потому что не вполне очевидно, чем вызван.
С одной стороны, Казахстан небезразличен к критике со стороны международных демократических организаций, игнорировать которую стало особенно неудобно после того, как страна в 2010 году председательствовала в ОБСЕ. И политические реформы – реакция, пусть и слегка запоздалая, на эту критику.
С другой стороны, казахстанское руководство не могло не замечать и того революционного энтузиазма, которым на протяжении 2011 года был объят мир. Стало очевидно, что дать возможность всем общественным группам отстаивать свои интересы цивилизовано, посредством специально для того придуманных политических институтов, вроде парламента, – вопрос не просто социальной модернизированности, адекватности сегодняшнему дню, но вопрос — ни много ни мало — государственной безопасности.
К внешнему фактору добавился еще и внутренний: Казахстан столкнулся с прежде практически не проявлявшейся проблемой терроризма и религиозного экстремизма. Объяснимая обеспокоенность этими обстоятельствами и заставила казахстанское руководство искать какие-то новые, более гибкие и эффективные схемы организации политического процесса в стране.
В условиях дефицита времени (да и, пожалуй, творческого потенциала) государственные анализирующие умы пошли по проторенному пути и обратились к российской и, в принципе, небезынтересной технологии, или, если угодно, политической идее – управляемой демократии с ее «вертикалью власти» и «системной оппозицией». Вот только технология эта — десятилетней давности…
Судя по опросам общественного мнения, Казахстан сейчас чрезвычайно близок к тому, чтобы получить после 15 января формально двухпартийный, но фактически монолитный парламент.
В частности, по результатам блиц-опроса, проведенного Центром актуальных исследований «Альтернатива» с 2 по 8 января во всех областях страны, а также городах Астане и Алматы, электорат будет голосовать в основном за две партии: «Нур Отан» (72,8%) и «Ак жол» (14,3%).
На долю остальных пяти приходится всего 6% (часть опрошенных еще не определились с выбором), и, таким образом, ни одна из них в мажилис даже близко не проходит.
При этом обе партии — «Нур Отан» и «Ак жол» — являются, по сути, партиями власти, хотя изначально, при своем образовании в 2002 году, последняя таковой и не была. Она и сейчас себя позиционирует как «конструктивная оппозиция», однако подобные заявления относительно ее природы никого ни должны вводить в заблуждение.
Да и масштабный переход в ряды «Ак жол» деятелей из других партий, наблюдаемый в последнее время, не заставляет сомневаться в том, что она гарантированно пройдет в мажилис.
Вопрос в другом. Насколько соответствует эта «управляемая демократия» той задаче социальной и политической модернизации, ради которой все, собственно, и затевалось? И разве не справился бы с представительскими (именно представительскими, а не представительными) функциями и прежний, однопартийный парламент?
Впрочем, можно задать вопрос и более оптимистический. А что, если эти, как ни крути, но все-таки альтернативные выборы – попытка, пусть и неуклюжая, вернуться на проторенную цивилизацией дорогу демократии и политической конкуренции?
Вернуться после десятка лет эдакой партийной реконкисты, когда чиновники (к слову, стихийные социал-бюрократы), соскучившиеся за 90-е годы по атмосфере пленумов ЦК КПСС, с энтузиазмом воскрешали идею о руководящей роли партии в казахстанском обществе…
Посмотрим. Выбор еще не сделан.
Андрей ГУБЕНКО,
заместитель главного редактора газеты «Новое поколение» (Алма-Ата) – специально для РИА Новости
Совместный проект «Вечёрки» и «РИА НОВОСТИ»
