Бишкек принял эстафету от Пекина, где проходила предыдущая встреча лидеров государств-членов ШОС.
В чём особенности нынешнего главного события Организации, которая охватывает территорию свыше 30 млн километров и населением более миллиарда человек, рассказывает известный на территории Центральной Азии аналитик Александр Князев.
— Александр, порой высказывают мнение, что работа ШОС и ее структур не слишком эффективна. Что вы думаете по этому поводу?
— Я думаю, что масштабы охвата территории и населения – не самый главный показатель эффективности организации, возможностей ее влияния на происходящие в мире, да и в регионе, процессы. ООН куда более масштабна, но, как показывает история последних десятилетий, неспособна повлиять ни на один из серьезных конфликтов. Совет безопасности ООН был против нападения США и Великобритании на Ирак в 2003-м – агрессия состоялась, сейчас готовится аналогичная агрессия против Сирии, несмотря на вето со стороны России и Китая – и нельзя исключать, что и в этом случае решение ООН будет проигнорировано…
ШОС в начальный период своего существования – организация уникальная. Во-первых, потому что в ответ на навязанную с Запада глобализацию происходит процесс регионализации, который будет в ближайшие годы главной тенденцией мирового развития. Крупные регионы мира стремятся самостоятельно брать под свой контроль свое собственное развитие – ярко это проявляется, например, в Латинской Америке, собственно этой же тенденцией в значительной мере было продиктовано создание Евросоюза, несмотря на развал СССР, идет поиск новой формы региональной интеграции на нашем постсоветском пространстве, реальностью (при всех сложностях развития) стал уже Таможенный союз. И ШОС могла бы стать (может быть, такой шанс еще сохраняется) именно такого рода механизмом регулирования регионального развития.
Вторая составляющая уникальности ШОС – участие Китая. Китай имеет свои интересы во всем мире, что уж говорить об окружающих его наших странах… Естественно, как и любая страна, он реализует, и будет реализовать свои национальные интересы. А национальный интерес, по определению юристов, это разумный национальный эгоизм. Разумность состоит в том, чтобы ты реализовал свой эгоизм, не вызывая конфликтов с теми, с чьими интересами, с чьим эгоизмом, он не совпадает. Для будущего любой страны региона, даже огромной и богатой России, жизненно важно урегулирование отношений с таким соседом. Собственно, ведь ШОС и начиналась с урегулирования пограничных проблем постсоветских соседей Китая… Миссия ШОС должна была состоять в том, чтобы стать механизмом нахождения компромиссов в огромном пространстве стран, в организацию вошедших…
Миссия не выполнена. Пока, по-крайней мере. Поэтому я не жду от саммита в Бишкеке чего-то прорывного, принципиально нового. Пекинский саммит прошлого года вызвал у мня только разочарование. Тот же факт принятия в наблюдатели ШОС Турции очень неоднозначен – на фоне падающего интереса к организации со стороны, например, Индии.
Не сформулировав для себя главных целей, не создав механизмов взаимодействия в малом составе – первые 5-6 государств-членов – организация разрастается и становится еще менее организованной, происходит разрыхление, растет разброс интересов, в массе которых становится все труднее организоваться. Нет того, что на языке военных именуется «целеполаганием»… Да, обсуждаются и даже иногда решаются какие-то проблемы, но организация достойна большего. Как, например, на бишкекском саммите Владимир Путин, Си Цзипинь и Хасан Роухани – с известными позициями РФ, КНР и ИРИ по сирийскому вопросу, – будут разговаривать с турецким премьер-министром Эрдоганом с его известной позицией по этому же вопросу? Да еще и при том, что быть агрессии против Сирии со стороны США и НАТО – это решается вовсе не в столице Киргизии…
— Что наиболее актуально для этой организации и в чем проблемы ее развития? Дайте общую оценку ШОС?
— Актуально, по большому счету, одно. Россия и Китай – ведущие государства, входящие в организацию – должны решить для себя самое главное. Для чего нужна ШОС?.. Сейчас, и я не открою тут никакой Америки, Китай видит в ШОС инструмент распространения своего экономического влияния. Китайские эксперты прямо задают такие, например, вопросы, цитирую, дословно: «Когда речь заходит об экономическом сотрудничестве стран ЦА с северным и восточным соседями-державами, как вы оцениваете отношения между ШОС и ТС? Они друг с другом конкурируют в экономическом аспекте? В какой степени экономические связи между Китаем и странами ЦА зависят от политических факторов со стороны Москвы?» Мне всегда хочется ответить вопросом: а что, конкуренцию как таковую кто-то в состоянии отменить? Можно и нужно договариваться, но есть другой, наиболее важный именно сейчас аспект. Не будет никакого экономического процветания без политического и даже военного обеспечения.
Стремление КНР наполнить ШОС преимущественно экономическим содержанием не может быть успешным, если не обеспечить политическую безопасность пространства ШОС. Есть проблема Афганистана? За исключением Туркмении все, окружающие Афганистан страны – это страны-участницы или страны-наблюдатели ШОС. Без Ирана и Пакистана афганская проблема не решается, это однозначно. Почему это нужно обсуждать с НАТО, с Вашингтоном, а не с Тегераном и Исламабадом? Для экономического развития региона важно обеспечение его безопасности, а угрозы безопасности происходят не от каких-то во многом придуманных талибов, а от самого факта западного военного присутствия в этой стране. Я еще в 2007 году писал о том, что необходимо расширение ШОС за счет тех стран, которые в этом объективно заинтересованы и действительно стремятся. Если все понимают, что ООН – неэффективна, что МАГАТЭ – ангажированная организация, неспособная дать честную оценку иранской ядерной программе… Почему не отказаться от МАГАТЭ, создав в структуре ШОС собственный орган по контролю над ядерными программами всех стран ШОС, не только Ирана? Да, это серьезный вызов западному сообществу, но он был бы вполне адекватным, и был бы полезным для стран региона. Но тут возникают другие интересы, частные. У каждой из стран – свои.
— Вы можете охарактеризовать роль каждого государства в ШОС?
— Это несложно, особенно к нынешнему этапу. Есть Китай, о его экономических экспансионистских устремлениях я уже сказал, при этом Китай не склонен позиционировать ШОС как политическую и, тем паче, военную организацию, чтобы не ссориться с Западом, это опять же, исходя из экономики. США для Китая – важнейший рынок, есть еще проблема американского долга США и т.д. Россия склонна видеть в ШОС организацию в чем-то аналогичную ОБСЕ, решающую в политическом ключе вопросы безопасности, но в самом российском истеблишменте многие вопросы внешней политики настолько неконсолидированы, что четко определить позицию страны сложно. Казахстан и Узбекистан ситуативно лавируют между позициями КНР и РФ. Киргизия и Таджикистан используют формат ШОС в основном ради китайских инвестиций, хотя не думаю, что эта политика полезна для будущего, хотя и позволяет решать так или иначе какие-то текущие, сиюминутные проблемы. А старые страны наблюдатели – Индия, Пакистан, Иран, Монголия – потихоньку теряют к организации интерес. Новый президент Ирана Хасан Роухани приедет в Бишкек, поскольку это его первая возможность после избрания повстречаться сразу с несколькими мировыми руководителями, да и по частным вопросам есть со многими из них о чем поговорить. А, скажем, из Индии – будет, скорее всего, кто-то в ранге вице-премьера… И в этой ситуации участие уже упомянутой Турции, или еще одного наблюдателя – Бангладеш – выглядит несколько странным…
— Какие ожидания от саммита для вас лично?
— Ожиданий минимум. Даже при всем моем скептицизме ШОС нужна хотя бы как дискуссионная площадка. Пусть Роухани с Путиным обсудят строительство новых АЭС в Иране, к ним присоединится председатель Си – может быть, решат, чем помочь Сирии, у Таджикистана с Ираном тоже много есть о чем поговорить. В общем, не до великого, а вреда не будет.
Беседовала Гульнора Амиршоева
Справка
Александр Князев. Ученый-востоковед, действительный член Русского географического общества, интересы которого охватывают современную политическую историю Афганистана и стран Среднего и Ближнего Востока, Центральной Азии и Кавказа, проблемы геоэкономики, геополитики, региональной безопасности, взаимоотношений ислама и политики, межэтнические конфликты и положение этнических меньшинств, вопросы современных информационных войн. Докторскую диссертацию защитил в Институте истории, археологии и этнографии им. Ахмада Дониша Академии наук РТ в совете под руководством академика Р.М. Масова.
