Если язык не меняется, значит, он скоро умрет. Русский язык жив. Он мутировал, как организм, который хочет выстоять в пору перемен.
Составитель «Толкового словаря живого великорусского языка» Владимир Даль родился 210 лет назад 22 ноября, но его знаменитый словарь можно назвать музейной реликвией лишь отчасти. И то новое, что есть в языке, не угрожает его жизни, уверяют филологи.
Чем мерин хуже «Мерседеса»
Россияне как любили много веков назад варваризмы, — иностранные слова, — так и любят до сих пор. В век Владимира Даля импортировались, как правило, французские слова. Сразу вспоминается смесь «французского с нижегородским», над которой иронизировал Грибоедов, или пушкинская строчка из «Евгения Онегина»: «Но «панталоны», «фрак», «жилет», — всех этих слов на русском нет».
«Вот какова конклюзия сей конверзации», — говорил один из героев фильма «Россия молодая» о Петровской эпохе. Это означало: «Вот итог разговора». В XVIII веке россияне сыпали словами с латинскими корнями.
Заимствования — естественный процесс, иностранные слова проходят адаптацию, замечает заведующий отделом экспериментальной лексикографии Института русского языка имени В.В.Виноградова Анатолий Баранов. То, что нужно, язык усваивал, а ненужное выбрасывал, подчеркнул лексикограф в беседе с РИА Новости.
«Заимствования происходили из-за того, что Россия все время догоняла Европу в науке и технике», — поясняет Баранов.
Русский язык достаточно гибок для того, чтобы освоить варваризмы, замечает профессор кафедры русского языка филологического факультета МГУ, специалист по морфологии и синтаксису, автор исследований интернет-языка Марина Сидорова. Благодаря своей развитой морфологии русский язык хорошо обрабатывает иностранные слова — присоединяет к чужим корням русские приставки и суффиксы, говорит профессор Сидорова. Пример — слова из компьютерной области: «погуглить», «приаттачить», «залогиниться».
«Когда наши спортивные комментаторы впервые озвучивали «Формулу-1», они придумали глагол «отбоксоваться» от английского to box — «заехать в бокс для смены резины»», — сказала РИА Новости Марина Сидорова.
Нежелание искать русский эквивалент варваризму — проявление некоторой лени носителей языка, считает директор Института лингвистики РГГУ Максим Кронгауз. Французы идут по другому пути: они, например, переводят компьютерную лексику на свой язык. Исландия и Иран придерживаются жесткой охранительной позиции в отношении слов.
Почему бы в русском языке не поискать эквиваленты иностранным словам? Тут язык бывает весьма изобретателен.
Максим Кронгауз приводит пример: в русском языке значок @ назвали «собакой» (эта метафора родилась в недрах языка), в то время как в итальянском это — «улитка», а в немецком — «водоворот». В других языках «собаку» назвали «обезьяной» или «кошкой». Мгновенный обмен сообщениями — ICQ — превратился в «аську», а машину «Мерседес» некоторые автомобилисты прозвали «мерином».
Марина Сидорова приводит пример того, как «многие серьезные компьютерщики из солидных компаний говорят «просмотрщик» вместо «браузер», «планировщик» вместо «шедулер» (scheduler)».
Когда «wow!» лучше, чем «ой»
Импорт чужих слов, скорее, обоснован там, где русский язык тяготеет к составным наименованиям предметов. Например, проще сказать «тостер», чем «устройство для поджаривания хлеба», или назвать громоздкое «печатающее устройство» принтером. «IPO» звучит значительно лаконичнее, чем «первичное размещение акций».
Существует так называемый «закон экономии лексики», поясняет Максим Кронгауз. Если в культуре появляется важное явление или понятие, оно должно называться одним словом. Именно поэтому слово «принтер» победило словосочетание «печатающее устройство».
Но «железная дорога» как жила, так и живет в языке, хотя «в других славянских языках железная дорога может называться «железка»», замечает Марина Сидорова. А книжный магазин не превратился в «книгарню».
Молодые россияне часто произносят междометие: «wow!» Дело в том, что русский аналог — «ой!» — выражает только удивление, а английское «wow!» — еще и восторг. Этот дополнительный смысл и делает слово популярным, поясняет Максим Кронгауз.
Игра в статус, или Почему бойфренд прогнал сожителя
Кем быть престижнее: кадровиком или HR-менеджером? Уборщиком или менеджером по клинингу? Где приятнее сидеть — в конторе или в офисе? Судя по тому, как теперь называют себя уборщики и конторщики, именоваться на зарубежный манер солиднее.
Но эти примеры еще не так режут ухо, как, например, словосочетание «сэтапить трип». Под этим офисный планктон подразумевает «организовать поездку».
Используя подобные словосочетания, люди пытаются придать себе больше значимости, комментирует Марина Сидорова. Тут есть тайный комплекс, неуверенность в себе, в своем статусе.
Язык офисного планктона заполонили слова типа «коуч» (личный наставник, помогающий профессионально развиваться), «HR» («эйчар») — менеджер по персоналу, приводит примеры профессор Сидорова. В таком языке корпоративный английский используется наравне с русским.
«Один из коллег-переводчиков названию книги «Rational Manager» дал эквивалент «Рачительный менеджер». Его упрекнули: почему, мол, он не до конца перевел это словосочетание? — рассказывает профессор Сидорова. — Он ответил, что, если он назовет книгу «Благоразумный хозяйственник», ее никто не купит».
Такие процессы происходили и в прошлом, говорит Максим Кронгауз. Когда-то «парикмахер» вытеснил «брадобрея», а теперь «парикмахера» вытолкнул «стилист». «Маклера» прогнал «риелтор», а «манекенщицы» сбежали под натиском «моделей».
Раньше брачные отношения без штампа в паспорте назывались «сожительством». Но слово «сожитель» имеет негативный оттенок, а говорить «гражданский муж» — долго. Так в русском языке появился «бойфренд».
Зато из языка уходят «золовки», «девери», «шурины», «кумовья», и это отражает процессы, происходящие в семье, поясняет Максим Кронгауз. Раньше семья была едина и жила компактно. Теперь семья в широком понимании распалась, и дальних родственников называют двумя-тремя словами, говорят вместо «шурин» — «брат жены».
Слова-заклинания, или лексическая темень
Мощность притока английских слов обеспечивает и бодро журчащий ручей банковской лексики. До революции 1917 года в русском языке были свои термины в этой сфере, но после революции их забыли. «После перестройки мы заимствовали эти терминологические обозначения из английского», — говорит Марина Сидорова.
Кто такие, к примеру, «стейкхолдеры»? Женщины, скорее всего, предположат, что это решетки для приготовления стейков, говорит Марина Сидорова. Но «стейкхолдеры» — это акционеры и все, кто заинтересован в предприятии. В дореволюционном русском языке «стейкхолдеров» называли просто — «притязатели».
Банковские работники часто используют малопонятные заимствования, потому что им и не надо, чтобы их понимали, говорит профессор Сидорова. Это такие «танцы с бубном», ритуал с заклинательной функцией, в котором банковские служащие позвякивают словами.
Еще одна область лексических потемок — язык образовательной реформы, ЕГЭ, говорит Марина Сидорова. Учителя нередко сетуют, что им непонятен термин «компетенции». Туманно и прилагательное «компетентностный», образованное от этого слова. Слово «портфолио» — непонятно какого рода: среднего или мужского, продолжает лингвист. Язык спотыкается на слове «секьюрпак» — так называется конверт с защитным клапаном с заданиями по ЕГЭ.
Научный доклад как комикс
«Языковед сталинской эпохи Николай Марр писал, что нынешнюю вербальную цивилизацию [цивилизацию слов] сменит цивилизация, которая будет общаться изображениями», — говорит Анатолий Баранов. Пророчество Марра сбылось. «Развитие рекламы и кино усиливают визуальный компонент в коммуникации», — подчеркивает лексикограф.
Общение с помощью картинок идет все активнее, а мышление тем временем превращается в «клиповое», отрывистое, фрагментарное, без анализа и выводов. «Во многих средствах коммуникации — рекламе, журналах для молодежи — идет нарезка текста, и объем статей очень маленький, при общем огромном потоке информации», — замечает профессор Сидорова.
Клиповое мышление появляется и в научных докладах, сделанных в программе PowerPoint, говорит Марина Сидорова. «В этой системе нужно разбить информацию на кубики, короткие фрагменты… Раньше в докладах предложение цеплялось за предложение, а теперь все оперируют фразами, привязанными к слайдам».
У школьников, привыкших к клиповому мышлению, появилась «болезнь недержания синтаксической конструкции», сетует исследовательница.
Их, например, просят составить предложение из нескольких слов: «розовая птица», «удивительная», «Миша». Предполагается, что они составят предложение: «Удивительная розовая птица появилась перед Мишей». Но некоторые дети пишут: «Удивительная розовая птица [увидел] Миша». А в результате, заключает Сидорова, педагоги вынуждены писать учебники на более простом языке.
Клиповое мышление и речевые клише, усвоенные из рекламы, хорошо видны в фанфиках (от англ fan-fiction) — интернет-опусах читателей, импровизирующих на тему известных произведений («Гарри Поттера», «Властелина колец» и пр.)
Профессор Сидорова рассказывает: «Одна девочка описывает Гермиону [героиню книг про Гарри Поттера] абсолютно в стиле рекламных клише. Примерно так: «У нее были чистые, шелковистые волосы, кожа, лишенная угрей…»
Не стоит преувеличивать влияния рекламы на русский язык, убежден Анатолий Баранов. «Да, раньше люди читали больше художественной литературы, и литературный язык влиял на повседневный больше. А сейчас влияет язык рекламы». Но в этом ничего фатального нет. В конце концов, в рекламе используется речевая игра, присущая самому языку.
Вирус SMS не смертелен для языка
В SMS-сообщениях часто принят «телеграфный стиль» — опускаются глаголы-связки, местоимения и пр. Сочетания букв нередко обозначаются цифрой (вместо «ч» — «4»), слово «сейчас» сжимается до «счас» или «щас», «магазин» мутирует в «шоп», запятые и заглавные буквы отмирают. В этих сообщениях происходит компрессия — сжатие — текста: основной смысл понятен, хотя часть слов опущена.
«Возможно, какие-то элементы этого языка, например, принципы компрессии смысла и сочетания слова и изображения («смайлики»), перейдут в обычный разговорный язык и — и даже в литературный», — предполагает Анатолий Баранов.
В любом случае язык социальных сетей и SMS не фатален для обычного языка, сходятся во мнении филологи. В этих сообщениях уровень компрессии текста оказывается не больше, чем в студенческих конспектах, поясняет Марина Сидорова. «Есть сокращения «яз. ед-ца» (языковая единица) или «к-рый» (который), но мы же так не говорим в повседневной речи», — поясняет она.
Ко всему прочему, у русского человека все еще есть жанровое мышление, «мы разграничиваем средства и стили коммуникации», добавляет профессор Сидорова. А это значит, что SMS-сообщения при необходимости пишутся как деловое письмо, с соответствующими формулами вежливости.
Общение по мобильному телефону и в Интернете привнесло в язык новые речевые формулы, говорит Максим Кронгауз. Теперь при прощании мы часто говорим «до связи», а не «до свидания». Предполагается, что мы постоянно поддерживаем связь с этим человеком по телефону.
Русский язык в техногенной цивилизации
За последние 20 лет русский язык под влиянием социальных и культурных перемен мутировал так, как прежде изменялся за целые века, замечает Максим Кронгауз. Однако этот язык по-прежнему обслуживает все сферы коммуникации, по-прежнему служит инструментом общения, а это значит, он живет, говорит лингвист.
По словам ученого, родной язык, с одной стороны, поддерживают высококультурные люди (например, писатели), а с другой — малограмотные люди, которые никогда не выучат иностранного языка.
«Я не согласна с позицией Максима Кронгауза, который считает, что язык находится на грани нервного срыва (у него есть книга с таким названием), — говорит Марина Сидорова. — Можно сказать о перипетиях языка в стиле кота Леопольда из мультфильма: «Неприятность эту мы переживем»».
В языке все уже однажды было, все процессы уже не новы, и язык с ними справился, поясняет она.
«В языке идут естественные процессы развития. Когда-то человек изобрел алкоголь, занялся табакокурением, придумал много всего, что могло бы погубить род человеческий. Но ведь мы же не погибли», — поясняет профессор Сидорова. Так и язык не погибнет от происходящих в нем процессов.
«Мы идем по пути развития высоких технологий, и язык будет модифицироваться в соответствии с выбранным нами направлением», — заключает Марина Сидорова.
Язык Даля не умрет, даже если в какие-то моменты вам кажется обратное.
Ольга СОБОЛЕВСКАЯ,
обозреватель «РИА Новости»
Совместный проект «Вечёрки» и «РИА Новости»
