Свет погасшей звезды

0

Как правило, большая часть материалов о Великой Отечественной посвящена биографическим статьям о ветеранах. Раньше это были, в основном, интервью с героями войны, теперь, к великому сожалению, – всё больше воспоминания о них. Большая удача, если ты, как автор, хотя бы лично знал такого человека. Ведь его судьба – это тот живой срез истории, который даёт несравнимую ни с чем картину эпохи.  Эта небольшая зарисовка — о двух таджикистанцах,  ушедших на Великую войну и с победой вернувшихся домой.

От Душанбе до Балтики и обратно

В институт, где я работаю, со всего света, почти ежедневно, приходят письма и бандероли, адресованные доктору Вадиму Ранову — знаменитому археологу-«каменщику» (специалисту по каменному веку – древнейшей истории человечества). В этом нет ничего необычного, если не учитывать, что адресат умер почти девять лет назад. Однако круг специалистов по всему миру столь велик, что далеко не до всех дошла весть о том, что случилось в далёком, маленьком Таджикистане. Вот почему коллеги продолжают писать В.Ранову, сообщая о своих  научных открытиях в Танзании, делясь новыми гипотезами о палеолитической культуре на Пиренейском полуострове, полемизируют с ним, «позволяя себе не соглашаться с датировкой, предложенной уважаемым коллегой для этапов расселения человека в Евразии»… Словно свет от давно погасшей звезды, который год идут эти письма его коллег, желающих сохранить научные контакты….

О военном прошлом своего знаменитого в мире археологии коллеги я впервые подробно услышал от него в начале лихих и голодных 1990-х, когда тогдашний редактор газеты 201-й дивизии попросил меня написать о   ветеране Великой Отечественной для его «Солдата России». Неожиданно выяснилось, что наш вечно взъерошенный и шумный Вадим Александрович не просто ветеран войны, а единственный в Таджикистане ветеран той самой 201-й, встретивший День Победы в её рядах!

Война для него началась осенью 1943г. К этому времени Вадим  год проучился  в Одесской артиллерийской специальной школе, эвакуированной в 1941г. в Сталинабад, а затем в Харьковском противотанковом артиллерийском училище, также бывшем тогда в эвакуации в Фергане.

В октябре 1943г. двадцатилетний командир взвода 45-мм орудий, пехотного батальона 211-й Сибирской стрелковой дивизии, лейтенант Ранов был переправлен  ночью через Днепр, на Чернобыльский плацдарм.

«Что такое «сорокапятка» вы и без меня знаете, — рассказывал Вадим Александрович. — Как её, несчастную, тогда только не обзывали: «Смерть Гитлеру — конец расчёту!», «Пистолет на колёсах», «Прощай, Советская Родина!» За такое творчество нас, «сорокопятчиков», даже особисты не трогали!

Немцы отчаянно пытались сбросить нас в Днепр. Сколько частей там они перемололи, не знаю. Заняли позиции, а там сущий кошмар, вся земля в воронках и немецкими танковыми гусеницами перемешана. Раздавленные солдаты, трупный запах. В общем весёлого мало: поняли, что здесь всем нам будет крышка. Но шок надо преодолевать. Начали оборудовать новые позиции. Физическая усталость успокоила.

Впереди деревня. Там шум танковых моторов. Видим, как подъезжают немецкие машины, высаживают пехоту. Готовятся к атаке. Похоже, на этом рубеже придётся нам костьми лечь. Отступать некуда — позади Днепр. Настроение опять падает.

К вечеру в небе появляются немецкие бомбардировщики. Всё. Видимо, конец всем нам. И вдруг, ни с того ни с сего, не долетев до нас, они начинают вовсю бомбить свои же позиции! Немцы мечутся, ракеты пускают, флагами машут — бесполезно. Немецкая пунктуальность не подразумевает ошибок и неточностей. Пикируя, юнкерсы угощают их новыми порциями немецких же бомб. Ух, ты! Надо же такому случиться! Весело было на это смотреть. Мы сразу воспряли духом. И у немца, оказывается, хватает разгильдяйства!

Но не всё так просто оказалось. Вскоре изрядно потрепанные фрицы всё же пошли в атаку. Выползли две «пантеры». Особенностью этого танка было то, что большими бронированными щитами они прикрывали гусеницы и ходовую часть — то, что являлось наиболее уязвимой частью со стороны противотанковой артиллерии.

В общем, поторопились мы радоваться. С появлением этих двух танков и жиденькой цепи немецкой пехоты наш батальон, укомплектованный только что мобилизованными в освобождённых  областях Украины, сорвался с места и побежал к реке. «Пантеры» пехоту из пулемётов начали бить, словно в тире. Паника, и ничего не поделаешь. А отступать-то нельзя. За это офицеру верный расстрел. Уж лучше на позиции погибнуть. Подбежал командир батальона и хрипит вперемешку с матом: «Лейтенант ….. открывай огонь …. По танкам … побьют же всех»!

Хороший у пехотинцев пулемётчик оказался, не струсил. Строчил, не переставая. Немецкая пехота из-за него и приотстала от танков. Командир батальона требует от меня стрелять по танкам. Стрелять по ним  с такого расстояния, это всё равно, что горохом по броне сыпать. Я знал, что стрелять надо не далее как с 300 метров, да и то под башню, чтоб хотя бы заклинить её. Повезло нам ещё и в том, что шли они хоть и под углом, но не прямо на нас, и пушку нашу не видели. А танки всё приближались и продолжали расстреливать нашу пехоту. Комбат уже орёт благим матом, автомат с плеча снимает и на меня направляет. Ведь за беспорядочное отступление роты и его вполне могли по приговору трибунала расстрелять перед строем.

Всё же я выждал момент. Один танк приблизился метров на 300-250. Даю команду: «Упреждение … бронебойным, под башню — огонь!».  Выстрел. Звон вылетающей из затвора гильзы. Со второго или третьего выстрела наводчик попал в цель. «Пантера» начала пятиться назад. Но второй танк встал и начал прикрывать её отход. Мы по нему. Мимо. Тут они уже нас начали выискивать. А пушка-то у них — 75-мм. Один снаряд взорвался в стороне. Мы — в ответ. Попали в башню. Рикошет.  Тут они нас окончательно засекли….

Третий их снаряд почти точно угодил в нашу пушку. Взрыв. На мгновение потерял сознание. Вскочил. В ушах звон, в глазах всё белое. Быстро прихожу в себя. Вижу, пушка перевернута вверх колёсами. Расчёт разметало ударной волной. Все трое ранены. Но, похоже, не серьёзно.  Прицел разбит, ствол покорёжен. И тут вижу, о чудо (!), и второй танк начал назад пятиться. Это открыла огонь подоспевшая батарея истребительного дивизиона. Атака отбита».

За свой боевой путь В.Ранов воевал в составе трёх фронтов и встретил 9 Мая в Латвии, в составе 201-й стрелковой дивизии, «запиравшей» остатки немецкой группы армий «Север» в Курземском котле. А ещё через месяц дивизия была переброшена в Сталинабад, и с ней вернулся домой Вадим Ранов. Впереди была учёба в Таджикском госуниверситете, работа в Академии наук, становление учёного…

«Незнаменитая» страница войны

         С лёгкой руки советского барда Александра Галича появилось выражение «незнаменитая война». Оно применяется  в определении войн, выигранных с большими потерями, либо вовсе проигранных, о которых позже предпочитают умалчивать. Да и в ходе победоносных войн есть свои «незнаменитые» страницы, также связанные с неудачами, о которых предпочитают умалчивать военные историки. В истории Великой Отечественной такой страницей стала операция «Марс», проведённая Красной Армией в ноябре-декабре 1942г. на московском направлении.

Целью её был разгром противника на Ржевско-Вяземском выступе и широкое наступление на Смоленск. В переводе с военного языка на обычный — окружение большей части немецкой группы армий «Центр» под командованием генерала В.Моделя и окончательная ликвидация опасности повторения наступления фашистов на Москву. То есть советское командование планировало для немцев параллельно ещё один «Сталинград»,  только в центре огромного фронта.

25 ноября советские войска Калининского фронта начали наступление силами двух корпусов общей численностью 362 тыс. человек, имеющих 1300 танков, 3940 орудий и миномётов. Противостоявшая им 9-я армия В.Моделя насчитывала 140 тыс. человек. На направлениях главных ударов  соотношение было в пользу советских войск: по личному составу 4:1, по артиллерии – 2:1, по танкам – 10:1. Однако эта стратегическая операция оказалась скверно подготовленной, и советские войска, так и не достигнув поставленной цели, понесли огромные потери:  более 200 тыс. человек убитыми и ранеными!

Однако, хотя главная цель – ликвидация немецкой 9-й армии – достигнута не была, была выполнена важная стратегическая задача: скованы до тридцати вражеских дивизий, часть которых немцы собирались  перебросить для помощи окружённой под Сталинградом  группировки фельдмаршала Паулюса.

Лейтенант Ашур Шерматов в августе 1942, вскоре после окончания Фрунзенского пехотного училища, попал в 1003 полк 279 стрелковой дивизии, включённой в состав 43 армии Калининского фронта, и вплоть до своего ранения (полученного всего за три дня до нового, 1943г.) прошёл с ним самые тяжёлые его бои.

«Убитых мы не хоронили, — рассказывал ветеран. — Их было так много, а сил не оставалось… Их в своих стрелковых окопчиках постепенно засыпало землей при разрывах. Выносить с поля разрешали только тяжело- раненых, и только санитарам, которых я в том бою так ни одного и не увидел. Попробуй это сделать за них – вполне предсказуемые последствия по приказу №227!

С кормёжкой было скверно: пока прорывались к нашим ребятам, окружённым под г.Белый, да и потом, когда сами в окружение попали, жевали одни сухари. Вот с боеприпасами проблем не было – в избытке брали у убитых. Помню, в этом бою убило весь пулемётный расчёт нашего максима, и пробило кожух на стволе. Дополз до пулемёта и начал стрелять, как учили в училище, короткими очередями, чтобы не перегревался. Ничего — отбились!»…

Вскоре Ашура ранило: пуля, попав в левую часть груди, вышла навылет, раздробив лопатку. В госпитале записали как «лёгкое ранение» — ведь навылет же!  Два месяца в эвакогоспитале в «ситцевой столице» России, г.Иваново – и снова фронт, до нового ранения, в марте 1944г. Но те первые бои под г.Белым – остались самыми памятными своей тяжестью и кровью.

После войны Ашур Сафарович не любил вспоминать о тех событиях: «Там о геройстве никто не думал, это была просто тяжёлая  работа, пот, голод и кровь»…

Наша Победа в Великой Отечественной сложилась из миллионов и миллионов таких судеб, тысяч боёв,  чудовищных  тягот и неимоверных усилий наших отцов, дедов и прадедов! И свет этой Победы доходит до нас сквозь десятилетия…

Виктор ДУБОВИЦКИЙ,

доктор исторических наук.

ОСТАВЬТЕ ОТВЕТ

Пожалуйста, введите ваш комментарий!
пожалуйста, введите ваше имя здесь